Мукуро/Занзас.
Кинк: завязанные глаза Мукуро.
Мукуро сверху. Не нон-кон, не десфик, не некрофилия. Занзас живой и в своем уме. Потом можно поменяться.
Кинк: завязанные глаза Мукуро.
Мукуро сверху. Не нон-кон, не десфик, не некрофилия. Занзас живой и в своем уме. Потом можно поменяться.
читать дальше
И, мне показалось, что заявка была благополучно забыта автором в пользу творчества. А если быть точным, то мне не показалось, а я уверена в этом.
дык баловство же. я, к слову, потом ещё чуток побалуюсь, пока нормального исполнения нет.
Гости,
меня полчаса мучил вопрос: как, ну как Мукуро вставит с завязанными глазами? и тогда я решил, что второй вариант должен появиться
Предупреждение 1: рейтинг, трафик.
Предупреждение 2: соответствует букве, но не духу заявки.
Мукуро-таки сверху!
спасибо, очень рада, что вам понравилось
х.
Предупреждения: осторожно, !!романтега!!. А также три "не": небечено, невхарактерно, неверибельно.
929 слов.
Занзас просыпается от давящего на сомкнутые веки лунного луча. А не от касания прохладных пальцев, невесомо скользнувших по голой груди, не от мягкого вздоха над ухом: "Не открывай глаза."
В том будущем, воспоминания о котором преследовали его, словно навязчивая мелодия, Занзас никогда не открывал глаз, ловя незваного гостя за нереальные запястья, плечи, шею. Присутствующего, живого, – любого, подошедшего настолько близко, он убил бы и с закрытыми глазами.
В том будущем, которому, видимо, не суждено уже сбыться, его сжатые на беззащитном горле пальцы не раз и не два вспыхивали Пламенем Ярости, сжигая мираж дотла, и мысль о причинённой боли разливала по крови Занзаса сытое удовлетворение пополам с бешенством от невозможности убить. Мираж исчезал, а ночь катилась к чёрту. В том будущем прошло немало времени, прежде чем Занзас притерпелся к появлениям иллюзиониста, и даже больше, прежде чем…
В этом настоящем Занзас уже знает, что Рокудо Мукуро никогда не приходит просто так – что Мукуро приходит слишком редко – что эта адская тварь, запертая в своей адской темнице, экономит каждую крупицу своих сил, экономит даже на нём. Можно было бы удивиться, что Мукуро вообще появляется, пусть даже вот так, между сном и явью, и рассказывает то, что не узнать больше ни от кого, но Занзас знает, ещё с той, самой первой встречи, – Занзас знает, что ему есть, что предложить взамен.
"Не открывай глаза," – мурлычет голос над ухом, – "не просыпайся. Иначе я исчезну."
Щеки касается тёплое дыхание, матрас по бокам опускается, придавленный острыми коленками, но ни одна тень не накрывает лицо, веки всё ещё залиты лунной патокой, – и в другой ситуации Занзас разодрал бы эту липкую иллюзорную гадость вместе с её создателем, но не сейчас. Если Мукуро пришёл, значит, у него есть что-то о Шимон, о чёртовых Шимон, каждую бумажку на которых уже выгребли из архивов Хранители чёртова старого пердуна. И эту информацию он хочет почти также сильно, как информатора.
А тот лишь смеётся. Смеётся, когда Занзас дёргает его на себя, и говорит, что Занзас видит во сне мир Асур, но лицо у него такое умиротворённое, словно это мир Богов. И ещё говорит, что можно бесконечно смотреть на огонь, но Занзас – это сила, и от него просто нельзя оторвать взгляда. А потом растекается по его телу лужей тяжёлой белесой дымки, трётся впалым животом о член, щекочет волосами щеку и шепчет на ухо сбивчиво, вперемешку с рваными вздохами, потому что то ли бёдра у туманника слишком холодные, то ли руки Занзаса вот-вот вспыхнут огнём. И шепчет он про Основателей, старые письма, про вызов и про маленький остров в Тихом океане, и так пока Занзас не хватает его за волосы, короткие, неудобно короткие, даже на руку не намотать, и не закрывает ему рот. Координаты названы, и остальное может подождать до завтра.
Мукуро выскальзывает из рук и утекает сквозь пальцы, выпрямляясь, и в гоолосе его звучат нарочито-обиженые нотки: "Я ещё не рассказал самого главного, а ты уже не хочешь слушать …"
"Ты ещё и плату свою не получил," – хрипит Занзас, находя рукой острое колено, оглаживая ногу вверх по бедру, обхватывая тонкую талию, – "а я не привык оставаться в долгу."
"Сегодня," – отвечает Мукуро, покорно пригибаясь, – "плачу я."
"Платишь, значит?" – такого Занзас ещё не помнил. – " И чем же ты платишь?"
"Всем," – иллюзионист улыбается ему в губы, – "чем пожелаешь."
Занзас желает поменяться местами. Вмдеть, в то время как Мукуро придётся довериться его глазам и рукам. Увидеть чёртов мир богов вместо него.
"Совсем скоро," – обещает иллюзионист, – "совсем скоро, но не прямо сейчас."
"Тогда закрой глаза," – требует Занзас, – "а лучше завяжи."
"Как пожелаешь," смеётся Мукуро, отстраняясь, – "всё в твоих руках."
Слышен треск разрываемой ткани, и тонкие жёсткие пальцы ловят ладони Занзаса, вкладывают в одну из них узкую длинную полосу материи, опускают другую на лохматый затылок. Куска хватает, чтобы дважды обернуть вокруг головы и завязать, запутав в узле волосы, но Мукуро словно и не замечает, приникая к Занзасу всем телом. С потерей зрения движения его теряют уверенность, стоновятся торопливыми и жаждущими.
"Ну и как ты теперь расплатишься?" – Занзас обхватывает его покрепче и открывает глаза – и в них льётся вязкий лунный свет. Но Мукуро прижимается губами к его шее, заставляя ярость застрять в горле.
"Я покажу тебе мир Богов," – говорит он. И соскальзывает вниз, задевая волосами сосок, целует напряжённый живот легонько, едва касаясь, но Занзас вздрагивает всем телом. Его тело хочет этого ещё с момента пробуждения. И нет ниего желаннее ладоней, вслепую гладящих его бёдра, подбородка, задевшего головку, щекочущих пах прядей, – и языка, внезапно обежавшего основание. Занзасу сейчас не поднять рук, незнамо когда утонувших в лунной патоке, поэтому он пытается зажать иллюзиониста между бёдер и слепо толкается вперёд. Но Мукуро струится вверх по его телу, оглаживает шрамы на груди теми самыми едва ощутимыми касаниями, трётся гладкой щекой и грубой тканью повязки, – и скользит между разведённых ягодиц, касается там, внутри, так, что его хочется прижать ещё сильнее. И тогда лунный свет отпускает руки, спадает с глаз, позволя поймать, стиснуть, задать ритм, – и очертить взглядом изгибы почти прозрачного тонкого тела, стянуть повязку и залюбоваться разноцветными искрами глаз, и на секунду забыть, как дышится.
Приходя в себя, Занзас перебирает тонкие синие волосы, разметавшиеся по его груди, и гладит выпирающие острые лопатки. Приходя в себя, Мукуро утыкается лбом в его шею и начинает говорить. О наблюдателях в битве за гордость и о том, что сделают с Вонголой – с его, Занзаса, Вонголой! – Вендиче, если японские недоноски проиграют. Мукуро улыбается, Занзас кожей чувствует эту улыбку, – улыбается, несмотря на то, что его кости трещат под сжавшимися пальцами, а кожу опаляет Пламя Ярости.
"Это будет…взаимовыгодное сотрудничество," – говорит он, прежде чем исчезнуть.
Автор-2, откройтесь и мне тоже, пожалуйста.
Opasen, Iraeniss, illegal_goddess,
открываюсь
простите тормоза.a.
1, 2, 3