1088 слов. Не бечено. Написано, чтобы закончить наконец несчастный шестой тур. Автор извиняется за свое позорище перед хаказчиком и заранее от всего отказывается. Было бы проще, если бы оно быдло написано в пьяном угаре, но, увы, автор не пьет.
Ситуация дурацкая, по крайней мере, умом Закуро это понимает. Кикио любит его, в этом офицер Мильфиоре уверен, и у ревности нет причин. Но сколько бы раз он не повторял себе это, успокоиться не получается. Как будто в нем поселился кто-то озлобленный и уродливый, подающий свой отравленный голос всегда, когда Кикио уделяет кому-то внимание. Генерал Мильфиоре красив, у него тонкие правильные черты лица, пушистые ресницы, совершенно невероятные зеленые глаза, и волосы в которых можно запутаться. Он экзотичен, опасен и ему нравится нравиться. Это никогда не было секретом. И если уж на то пошло, вначале это не доставляло никаких проблем. Манера общения Кикио порой балансирует на грани легкого флирта, но это ничего не значит. Генерал Мильфиоре никогда не разменивался на случайные связи. Если уж на то пошло, для человека, который буквально пропитан магнетизмом, Кикио до странности равнодушен к сексу. Закуро подозревает, что эти приступы ревности связаны с чертовой коробочкой, идиотскими животными генами, хотя он и до них всегда был жутким собственником. Это его мучает. Мучает то, что он не может заставить себя доверять Кикио целиком и полностью, мучает что не может перестать, даже скрывать толком не получается - его любовник слишком проницателен. И это, черт побери, опасно. Потому что они не только любовники, они еще и коллеги, им работать вместе, и Бьякуран закрывает глаза на их отношения только до тех пор, пока они не мешают работе. Бьякуран. Еще одна большая, любящая провокации, проблема. Бьякурану выгодно, что его генерал спит с его офицером - лишние рычаги воздействия на всякий случай. Вот только эта выгода выгодна только до тех пор, пока не поворачивается неприятной стороной. Пока Закуро сдерживается, но иногда ему кажется, что он уже на пределе. Легко игнорировать случайных ублюдков, считающих, что если Кикио красиво улыбается, у них есть шанс. Намного сложнее игнорировать Бьякурана. Закуро знает, что генерал Мильфиоре не любит их босса. Знает как никто другой. Кикио боготворит Бьякурана, верен ему, благодарен, восхищается им, готов за него умереть и убить, но он его не любит. Возможно, было бы лучше, если бы любил. Закуро проще. Бьякуран дал ему новую жизнь взамен старой, которая вызывала лишь желание спалить все к чертовой матери, ну и бонусом, собственно возможность спалить все к чертовой матери, что Закуро и сделал. С большой помпой и во имя своего нового босса. Но факт в том, что если отбросить все правильные слова и сладкие улыбки, пахнущие зефиром, Бьякуран дал Закуро работу. А Закуро дал Бьякурану солдата. И все. Остальное дали Закуро его товарищи. Не сам Бьякуран. Кикио сложнее. Кикио не умеет отбрасывать правильные слова и сладкие улыбки. Вот так они и живут, Закуро изо всех сил сдерживается, чтобы не дать волю этой уродливой ярости, разгорающейся как пожар, всегда, когда Кикио задерживается допоздна у Бьякурана или слишком соблазнительно улыбается какому-нибудь очередному неудачнику, Кикио изо всех сил пытается найти решение, пока эта чертова ревность не убила их обоих. Он пытается поговорить, но Закуро только отмахивает. Все в порядке, все в полном порядке. Толку в этих разговорах, все, что Кикио может ему сказать, Закуро уже сказал себе сам. И не помогло. А Кикио все молчаливее, словно никак не может решиться на что-то. И от этого страшно. Он бросит тебя, - шепчет этот отравленный голос. - Ты ему надоел, ты перестал быть ему нужен. Все из-за твоих подозрений. Ему придется, иначе это поставит под удар весь отряд. Закуро борется с этим голосом как может, и проигрывает. Когда он возвращается в свою комнату в тот день, Кикио уже ждет его, и по его взгляду Закуро понимает - сегодня. Он не дает генералу сказать ни слова, затыкает рот поцелуем, отчаянным, голодным. Оттянуть, хоть ненадолго, совсем немного отсрочки. Кикио удивленно выдыхает в поцелуй, отвечает, обвивая Закуро руками за шею. Закуро зарывается пальцами в его волосы, эти невозможные, мягкие волосы, в которых он так безнадежно запутался, в которые он так безнадежно влюблен. Поцелуй горчит. Они, кажется, оба это чувствуют. Закуро отстраняется первым, обессилено утыкается лбом в плечо Кикио, нервно сглатывает. Сейчас Кикио заговорит, и ему будет очень больно. Но Кикио ничего не говорит, берет его лицо в ладони, заставляя посмотреть на себя. Руки генерала Мильфиоре странно холодные, пальцы чуть подрагивают, а в глазах какая-то непонятная решимость. Он мягко прижимается губами ко лбу Закуро, чуть отстраняется и не разрывая контакт взглядов вкладывает в его руку нож. Офицер Мильфиоре непонимающе смотрит на него. - Я долго думал, что могу тебе сказать. - Тихо шепчет Кикио, но в темноте его комнаты голос шелестит так отчетливо, словно прикосновение звуком. - Но что бы я ни сказал, слова не помогут. Он раздевается, медленно и немного нервно, словно боится чего-то. Шуршит, опускаясь на пол плащ, потом рубашка, Кикио поворачивается спиной, убирает волосы, обнажая беззащитную шею, и что-то в Закуро отзывается на эту покорность, такую странную, совершенно нереальную, что-то дикое, глубокое. - Потом я долго думал, что могу сделать. - Говорит Кикио. - Чтобы ты понял. Чтобы ты больше никогда не сомневался. - И голос его приобретает неожиданную твердость, ту жесткость, с которой Кикио отдает приказы. - Я хочу, чтобы ты написал свое имя. Вырезал так глубоко, как только можешь, чтобы остались шрамы. Закуро замирает, не в состоянии ничего сказать. Он подходит ближе, касается грубыми пальцами обнаженной спины. Кикио вздрагивает, делает короткий судорожный вздох. Закуро касается губами его плеча, разворачивает к себе, долго целует. Кикио вцепляется в его плечи и отчаянно отвечает на поцелуй, пытаясь набраться решимости. Закуро увлекает его на кровать, раздевает полностью, скользит ножом по коже, повторяя этот путь губами. Кикио стонет и выгибается в его руках, так сладко, так красиво. Когда Закуро входит, Кикио вскрикивает и подается назад, его роскошные волосы рассыпаются по подушке, Закуро зарывается в них носом, вдыхая этот невероятно знакомый, дурманящий запах. Кикио тесный, невероятно горячий, он сила и мягкость так причудливо переплетенные друг с другом. В нем есть части, которых он никогда и никому не позволяет коснуться, и в то же время он так невыносимо близко, словно они действительно стали одним целым. Когда все заканчивается, и они оба обессилено откидываются на подушки, Закуро коротко целует его в плечо. - Напиши. - Напоминает ему Кикио. Закуро поворачивает его лицо к себе, долго целует, усмехается как-то тепло и добродушно: - Уже не надо. На тебе и так мое имя, ты никогда его не сотрешь. Просто я идиот и не видел этого. Кикио долго смотрит, потом порывисто прижимает его к себе, целует жадно и взахлеб, вкладывая все, что чувствует, каждую каплю тех эмоций, что переполняют его. Когда в следующий раз Закуро снова слышит этот отравленный голос, ему достаточно одного взгляда на Кикио, чтобы вспомнить этот поцелуй и невидимую метку, которая прячется под этими невероятными, роскошными волосами. И он посылает свой отравленный голос, вместе со всеми его ядовитыми сомнениями к черту.
Blackbell автор очень любит на самом деле эту пару) и вообще закуро, правда я вижу его несколько иначе, чем амано)) и предпочтаю жить в собственном фанноне)
-
-
07.08.2010 в 21:05Ситуация дурацкая, по крайней мере, умом Закуро это понимает. Кикио любит его, в этом офицер Мильфиоре уверен, и у ревности нет причин. Но сколько бы раз он не повторял себе это, успокоиться не получается. Как будто в нем поселился кто-то озлобленный и уродливый, подающий свой отравленный голос всегда, когда Кикио уделяет кому-то внимание.
Генерал Мильфиоре красив, у него тонкие правильные черты лица, пушистые ресницы, совершенно невероятные зеленые глаза, и волосы в которых можно запутаться. Он экзотичен, опасен и ему нравится нравиться. Это никогда не было секретом. И если уж на то пошло, вначале это не доставляло никаких проблем.
Манера общения Кикио порой балансирует на грани легкого флирта, но это ничего не значит. Генерал Мильфиоре никогда не разменивался на случайные связи. Если уж на то пошло, для человека, который буквально пропитан магнетизмом, Кикио до странности равнодушен к сексу.
Закуро подозревает, что эти приступы ревности связаны с чертовой коробочкой, идиотскими животными генами, хотя он и до них всегда был жутким собственником.
Это его мучает. Мучает то, что он не может заставить себя доверять Кикио целиком и полностью, мучает что не может перестать, даже скрывать толком не получается - его любовник слишком проницателен.
И это, черт побери, опасно. Потому что они не только любовники, они еще и коллеги, им работать вместе, и Бьякуран закрывает глаза на их отношения только до тех пор, пока они не мешают работе.
Бьякуран. Еще одна большая, любящая провокации, проблема. Бьякурану выгодно, что его генерал спит с его офицером - лишние рычаги воздействия на всякий случай. Вот только эта выгода выгодна только до тех пор, пока не поворачивается неприятной стороной. Пока Закуро сдерживается, но иногда ему кажется, что он уже на пределе. Легко игнорировать случайных ублюдков, считающих, что если Кикио красиво улыбается, у них есть шанс. Намного сложнее игнорировать Бьякурана. Закуро знает, что генерал Мильфиоре не любит их босса. Знает как никто другой. Кикио боготворит Бьякурана, верен ему, благодарен, восхищается им, готов за него умереть и убить, но он его не любит. Возможно, было бы лучше, если бы любил.
Закуро проще. Бьякуран дал ему новую жизнь взамен старой, которая вызывала лишь желание спалить все к чертовой матери, ну и бонусом, собственно возможность спалить все к чертовой матери, что Закуро и сделал. С большой помпой и во имя своего нового босса. Но факт в том, что если отбросить все правильные слова и сладкие улыбки, пахнущие зефиром, Бьякуран дал Закуро работу. А Закуро дал Бьякурану солдата. И все.
Остальное дали Закуро его товарищи. Не сам Бьякуран.
Кикио сложнее. Кикио не умеет отбрасывать правильные слова и сладкие улыбки.
Вот так они и живут, Закуро изо всех сил сдерживается, чтобы не дать волю этой уродливой ярости, разгорающейся как пожар, всегда, когда Кикио задерживается допоздна у Бьякурана или слишком соблазнительно улыбается какому-нибудь очередному неудачнику, Кикио изо всех сил пытается найти решение, пока эта чертова ревность не убила их обоих. Он пытается поговорить, но Закуро только отмахивает. Все в порядке, все в полном порядке. Толку в этих разговорах, все, что Кикио может ему сказать, Закуро уже сказал себе сам. И не помогло.
А Кикио все молчаливее, словно никак не может решиться на что-то. И от этого страшно.
Он бросит тебя, - шепчет этот отравленный голос. - Ты ему надоел, ты перестал быть ему нужен. Все из-за твоих подозрений. Ему придется, иначе это поставит под удар весь отряд.
Закуро борется с этим голосом как может, и проигрывает.
Когда он возвращается в свою комнату в тот день, Кикио уже ждет его, и по его взгляду Закуро понимает - сегодня.
Он не дает генералу сказать ни слова, затыкает рот поцелуем, отчаянным, голодным. Оттянуть, хоть ненадолго, совсем немного отсрочки.
Кикио удивленно выдыхает в поцелуй, отвечает, обвивая Закуро руками за шею. Закуро зарывается пальцами в его волосы, эти невозможные, мягкие волосы, в которых он так безнадежно запутался, в которые он так безнадежно влюблен. Поцелуй горчит. Они, кажется, оба это чувствуют.
Закуро отстраняется первым, обессилено утыкается лбом в плечо Кикио, нервно сглатывает.
Сейчас Кикио заговорит, и ему будет очень больно.
Но Кикио ничего не говорит, берет его лицо в ладони, заставляя посмотреть на себя. Руки генерала Мильфиоре странно холодные, пальцы чуть подрагивают, а в глазах какая-то непонятная решимость.
Он мягко прижимается губами ко лбу Закуро, чуть отстраняется и не разрывая контакт взглядов вкладывает в его руку нож.
Офицер Мильфиоре непонимающе смотрит на него.
- Я долго думал, что могу тебе сказать. - Тихо шепчет Кикио, но в темноте его комнаты голос шелестит так отчетливо, словно прикосновение звуком. - Но что бы я ни сказал, слова не помогут.
Он раздевается, медленно и немного нервно, словно боится чего-то. Шуршит, опускаясь на пол плащ, потом рубашка, Кикио поворачивается спиной, убирает волосы, обнажая беззащитную шею, и что-то в Закуро отзывается на эту покорность, такую странную, совершенно нереальную, что-то дикое, глубокое.
- Потом я долго думал, что могу сделать. - Говорит Кикио. - Чтобы ты понял. Чтобы ты больше никогда не сомневался. - И голос его приобретает неожиданную твердость, ту жесткость, с которой Кикио отдает приказы. - Я хочу, чтобы ты написал свое имя. Вырезал так глубоко, как только можешь, чтобы остались шрамы.
Закуро замирает, не в состоянии ничего сказать. Он подходит ближе, касается грубыми пальцами обнаженной спины. Кикио вздрагивает, делает короткий судорожный вздох. Закуро касается губами его плеча, разворачивает к себе, долго целует. Кикио вцепляется в его плечи и отчаянно отвечает на поцелуй, пытаясь набраться решимости.
Закуро увлекает его на кровать, раздевает полностью, скользит ножом по коже, повторяя этот путь губами. Кикио стонет и выгибается в его руках, так сладко, так красиво.
Когда Закуро входит, Кикио вскрикивает и подается назад, его роскошные волосы рассыпаются по подушке, Закуро зарывается в них носом, вдыхая этот невероятно знакомый, дурманящий запах.
Кикио тесный, невероятно горячий, он сила и мягкость так причудливо переплетенные друг с другом. В нем есть части, которых он никогда и никому не позволяет коснуться, и в то же время он так невыносимо близко, словно они действительно стали одним целым.
Когда все заканчивается, и они оба обессилено откидываются на подушки, Закуро коротко целует его в плечо.
- Напиши. - Напоминает ему Кикио.
Закуро поворачивает его лицо к себе, долго целует, усмехается как-то тепло и добродушно:
- Уже не надо. На тебе и так мое имя, ты никогда его не сотрешь. Просто я идиот и не видел этого.
Кикио долго смотрит, потом порывисто прижимает его к себе, целует жадно и взахлеб, вкладывая все, что чувствует, каждую каплю тех эмоций, что переполняют его.
Когда в следующий раз Закуро снова слышит этот отравленный голос, ему достаточно одного взгляда на Кикио, чтобы вспомнить этот поцелуй и невидимую метку, которая прячется под этими невероятными, роскошными волосами. И он посылает свой отравленный голос, вместе со всеми его ядовитыми сомнениями к черту.
-
-
09.08.2010 в 16:58Автор, я восхищён Вами!
-
-
09.08.2010 в 19:22-
-
09.08.2010 в 23:02-
-
09.08.2010 в 23:17автор
-
-
10.08.2010 в 10:51