П-40

25.03.2011 в 03:12

Рокудо Мукуро, иллюзионист, демон разнузданного секса и просто борец с организованной преступностью, сидел в лесу на пеньке и флегматично жевал шоколадный батончик.
Под ногами у него валялись окурки, смятая пивная банка, чьи-то варежки и неиспользованный презерватив.
- O mamma mia. Это же так… пошло, - Мукуро вздохнул, протянул правую руку и пошевелил пальцами. Черные щупальца, растущие из земли, закачались в такт его движениям, вытягиваясь и набухая.
- Сволочь! – взвыл Цуна. – Ты же мне ногу оторвешь! Ай, мамочка!
Опасения Цуны можно было понять. В обрывках одежды, висящий на высоте нескольких метров, он дергался и извивался, пытаясь высвободиться из слишком крепких, жадных объятий. Толстое, влажно блестящее щупальце, обвившись вокруг лодыжки, бесцеремонно потянуло его вверх.
- Приглашать подчиненных на свидание… - бубнил Мукуро, шевеля пальцами. – Пить пиво для храбрости…
В сердцах он пнул банку.
Цуну изогнуло, теперь он висел, перевернутый вверх тормашками и растянутый так, что его голова почти касалась разведенных ног. Отростки пульсировали, заламывая его руки за спину и елозя сочащимися слизью концами по тощему цуниному телу.
- И этот дешевый презерватив, - страдал Мукуро. – Одна штука…
- Банановый! – придушенно пискнул Цуна. Похоже, он все еще думал, что это просто игра.
- Ах, банановый?! - оскалился Мукуро.
В воздухе разлился душный запах переспелых бананов. Щупальце, перекрутившееся вокруг талии Цуны, пожелтело и покрылось коричневыми пятнами гнили. Гигантский банан толщиной с руку взрослого мужчины, извиваясь и подрагивая, взмыл вверх, нацелившись на раскрытый цунин анус.
- И с пупырышками! – прохрипел Цуна – живая лиана слишком туго затянулась вокруг его шеи, - испуганно вытаращил глаза и громко клацнул челюстью, прикусывая язык.
Было поздно.
Банановое щупальце налилось огромными, размером с грецкий орех, пупырышками и с влажным хрустом заполнило Цуну.
Мукуро заткнул уши, на пол-секунды опережая дикий, нечеловеческий крик, а потом еще одно щупальце толкнулось в рот жертвы – из уголка потянулась вязкая, блестящая нить слюны.
- Чего-то тут определенно не хватает, - пробормотал Мукуро и рассеянно вгрызся в батончик. – А, знаю.
Прекрасные белоснежные лотосы распустились на стволах щупальцев, сердцевина каждого пламенела. Цуна мычал и подергивался, крошечные отростки обвивали его член, тянули за мошонку, желто-коричневый поршень, покрытый слизью и кровью, ходил в прямой кишке так, что его очертания вырисовывались под впалым животом.
Неожиданно Мукуро замер и быстро проглотил недожеванный батончик.

- Какие люди, - сказал он.
- Загрызу суку, - откликнулись.
- И тебе здравствуй, - хитро улыбнулся Мукуро.
Хибари вышел из-за спины и встал рядом, сжимая тонфа.
- Мне, конечно, пофигу, - агрессивно сказал он. – Но это же иллюзия?
- Ага, - кивнул Мукуро. – Хочешь колу?

Цуна, почти невидимый под черными завитками и огромными соцветиями, содрогнулся и потерял сознание.
- Попкорн был бы уместнее, - буркнул Хибари. При всем отсутствии фантазии он не был лишен чувства юмора. Впрочем, существовал еще ряд достоинств, которых Хибари не был лишен. Мукуро скосил на него глаза и украдкой облизнулся.
Вечер стремительно становился зажигательным.
- Цуна настоящий, - честно признался Мукуро.
Хибари задумчиво покосился на кольцо хранителя и заявил:
- Сдохни, тварь!
- Он меня на свидание пригласил, – обернулся Мукуро, упираясь взглядом в брюки Хибари.
В брюках шевельнулось.
- Тогда пусть висит, - ответил помрачневший Хибари.
- Ага, - кивнул Мукуро и протянул Хибари стаканчик с колой.
Хибари шумно присосался к соломинке, продолжая сверлить бездыханного Цуну свирепым взглядом. Стаканчик опустел сразу наполовину. Мукуро похабно заулыбался и подмигнул.
Хибари едва заметно покраснел.
Откашлялся.
- Но если это иллюзия, - хрипло спросил он. – То кто его так?
- Не знаю, - ответил Мукуро. – Варианта всего два. Или никто, или милая Хром.
Глаза Хибари удивленно округлились.
- Хром, - полувопросительно повторил он.
- Ну, я так думаю, - уточнил Мукуро и, пользуясь замешательством вечного врага, погладил его по заду. – На свидание точно шла Хром. Очевидно, если отминусовать от субъективной реальности Цуны мои иллюзии, то останется объективная реальность и милая Хром.
Хибари уважительно присвистнул.
Помолчав, произнес:
- Теперь она просто обязана на нем жениться.
Мукуро вытащил из его руки колу и сделал глоток.
- Ну вот, - сказал он, небрежно швырнув стаканчик за плечо. – Непрямой поцелуй был. Мои офорты ты тоже уже видел. С прелюдией покончено. Иди сюда и возьми меня, дикое, необузданное животное.
- О. Ожил, - пробормотал Хибари, расстегивая брюки – тонфа ему явно мешали.
И правда, Цуна уже пришел в себя. Щупальце выскользнуло из него и теперь терлось о края растянутой черной дыры ануса. Другое, увенчанное огромным лотосом, медленно и нежно поглаживало член.
- Никогда не буду приглашать тебя на свидание, - сказал Хибари и перешагнул через спущенные штаны.
- Эй, - обиделся Мукуро. – Ты вообще как, меня слушаешь?
- Твои офорты потрясают. Долой любовные игры. Трахни меня немедленно.
- Хибари, - прищурился Мукуро. – Зачем ты такой мудак. Я же первый предложил.
- Загрызу, - злобно бросил Хибари и опустился на колени, по-хозяйски вытаскивая член Мукуро из расстегнутых брюк.
- А что, довод, - вздохнул Мукуро.

Хибари сосал самозабвенно и яростно, заглатывая член до самых яиц, не заботясь о партнере – острые зубы то и дело болезненно прикусывали чувствительную плоть.
Мукуро задрал голову вверх – тонкие щупальца властно теребили Цунины соски, сжимались вокруг члена в том же ритме, что и губы Хибари.
Мукуро больше не злился на недоумка – ему казалось, он ласкает шумно дышащего, извивающегося Цуну, зажмурившего глаза и издающего бессвязные звериные крики, и одновременно вжимает пальцы в растрепанный затылок Хибари.
- Ну, хватит, - прошептал он и потянул Хибари вверх, впился в распухшие горячие губы. Слюна Хибари была горьковатой и соленой, а задница – такой крепкой и упругой, что хотелось мять ее пальцами, натягивая на онемевший, колом стоящий член.
- Останутся синяки – ежом выебу, - простонал Хибари, упершись лбом в плечо Мукуро – он то поднимался, то опускался, сидя на коленях Мукуро – подчинялся своему ритму, игнорируя его движения. Завис, сжимая плотным кольцом мышц головку члена – на несколько секунд, огромных и разбившихся в пустоте.
- Договорились, - выдохнул Мукуро.

***
Сначала Цуне чудилось, что он качается в гамаке, потом гамак под ним разошелся.
Цуна скользнул вниз, покатился по земле. У него болело все, что он только мог вообразить.
Что не мог – болело тоже.
Из последних сил дотянулся до лежащих на траве варежек и вцепился в них.
Помогло.
Пламя Посмертной Воли окутало его, смягчая и отдаляя боль.
Цуна встряхнул головой, приходя в себя, огляделся.

И невольно заорал, отползая назад: прямо перед ним, посреди поляны, пульсировал огромный клубок спутанных щупалец. Тяжелый и пряный, цветочный запах дурманил до тошноты. Теплая, сладостная волна прокатилась вдоль позвоночника, сбивая Пламя. Цуне захотелось упасть, не шевелиться, утонуть в этом океане меда и гнили, и чтобы мимо проплывали белые лотосы, раскрываясь, обнажая пламенеющие сердцевины, сверкающие как крошечные солнца.
Неожиданно лотосы вздрогнули, чутко разворачиваясь к Цуне.
Он замер.
И лотосы замерли.
Из глубины черного сплетения кто-то заорал, и на поляну выкатилась изжеванная, смятая пивная банка.

URL

25.03.2011 в 05:53


Запомнить

Kateikyoushi Hitman Reborn KINK FEST