почти без вычитки (омгэ, "почти", я явно делаю успехи xD) автор извиняется за то, что он идиот Т__Т
Сны стали рваными и липкими. Гокудера погружается в них, как в трясину, и каждый раз боится, что не сможет проснуться. - Ты только посмотри на него! Хриплый, противный смех режет слух, Гокудера закрывает глаза, чтобы не видеть опухшее красное лицо главаря. Запах перегара, пота и дешевого одеколона бьет в лицо, и Хаято отчаянно пытается не дышать – только напрасно все. Чужие руки скользят по подбородку, задирают лицо высоко вверх. Гокудера открывает глаза и болезненно щурится, когда зажигаются звенящие синеватые лампы под потолком. - Это же мальчишка из Вонголы. Гокудера пытается вырваться, но грубые веревки на запястьях сковывают движения. Его бьют по лицу, наотмашь, из лопнувшей губы течет кровь. Больно, очень больно, только кричать он не имеет права. - Молчишь, щенок? – За спиной главаря появляется еще одна фигура. Все, что видит Гокудера – длинный худой силуэт, а лампы нестерпимо режут глаза, даже сильнее, чем веревки – заломанные за спину руки. Второй наклоняется, очень близко, и Хаято удается разглядеть длинный нос с горбинкой и тонкие губы, искривленные в презрительной ухмылке. - А он хорош, - неестественно высоким голосом говорит подошедший. Главарь скалится и утвердительно кивает. - Даже более, чем… Они уходят в сторону, говорят о чем-то шепотом – слов не разобрать. Гокудера пытается выпутаться из оков, только связали его хорошо, надежно. Шероховатая поверхность стены царапается о спину, ноют ребра – остается молиться, что кости целы. Били его отчаянно, и так же отчаянно он пытался обороняться. Они в клочья разнесли полузаброшенное здание на окраине, удивительно, почему никто не появился на шум. А потом какому-то подонку удалось подобраться к Гокудере со спины – чем он ударил, Хаято так и не понял, но хранителя просто отбросило к стене, как щенка. Гокудера приходит в себя уже здесь, в каком-то гараже, судя по всему. Вокруг валяются металлические обломки, тряпки и канистры. От запаха бензина и дешевого алкоголя хочется отключиться – или, в крайнем случае, умереть. Он обезоружен – динамит валяется метрах в пяти, там же лежит перочинный нож и пачка сигарет. Гокудера шипит от злости, судорожно пытается придумать какой-нибудь выход – ведь он есть всегда, верно? Их много, все, как на подбор, в черных костюмах. Главарь вертит на указательном пальце пистолет, за пояс высокого заткнут нож в вычурном футляре – он как будто случайно отодвигает край пиджака в сторону, чтобы пленнику было видно. Бежать бессмысленно, усмехаются тонкие губы. Сидеть и ждать – еще хуже, думает Гокудера. Секунды выходят слишком короткими, цифры путаются в голове. Гокудера встает – быстро, как ему кажется, бросается вперед и оказывается отброшенным к стене. Бок, в который врезался тяжелый ботинок, нестерпимо болит. «Какой идиотизм, - думает Хаято, пытаясь приподняться, - носить армейские ботинки под классический костюм…» - Смотри-ка, щенок пытается кусаться, - зло смеется главарь, приседая рядом с Гокудерой. - Нам не нужен конфликт с Вонголой, - неуверенно говорит высокий, замирая чуть в стороне. Он по-прежнему улыбается, только уже не так уверенно. - Заметем следы, - пожал плечами главарь. – Не впервой. - Но… - Заткнись, - раздраженно перебивает главарь. – Просто заткнись. Ты сам сказал, что он хорош. Так давай развлечемся, а потом просто вышибем ублюдку мозги. Гокудера смотрит на них чуть прищурившись. Слова воспринимаются с трудом, урывками, нестерпимо хочется курить и спать. Хаято смотрит туда, где лежат его сигареты. Далеко, он не дотянется. Главарь встает и резко поднимает Гокудеру за воротник футболки. Грубо прижимает к стене и шепчет, растягивая мясистые губы в широкой ухмылке: - Будь хорошим мальчиком. Попытка поцеловать действует на Хаято отрезвляюще. Он отдергивает голову назад, едва не ударяясь затылком о стену, пытается вырваться, за что получает сильный удар в челюсть. Из разбитой губы снова течет кровь. - Маленький подонок не хочет по-хорошему, - произносит высокий. – Придется немного вправить ему мозги. Гокудеру бросают на какие-то тряпки, пропахшие бензином. От мерзкого запаха тошнит, тошнит от чужих пальцев, которые стягивают с бедер штаны, игнорируя ремень, тошнит от себя, от своей слабости и беззащитности. Попытка подняться – удар, попытка отползти – сильные руки сдавливают шею, заставляя Хаято прижиматься носом к липким тряпкам. Он поворачивает голову на бок, чтобы не задохнуться от вони. - Какие мы узкие, - одобрительно хмыкает главарь. Гокудера сдавленно стонет от боли и стыда, закусывает поврежденную губу. По щекам текут слезы – конечно, он не имеет права плакать, но сил сдерживаться уже не остается. Руки по-прежнему сведены за спиной. Боль в затекших запястьях уходит на второй план, когда главарь безуспешно толкается в напряженные мышцы. Гокудера слышит разочарованный вздох и охрипший от возбуждения голос: - Принеси что-нибудь, чтобы смазать… Узкий, ублюдок… Гокудера закрывает глаза и пытается отключиться. Хорошо, что его потом убьют. Хорошо, что его же кровь смоет этот позор. Хорошо, если никто не узнает. Но сознание остается с ним до самого конца. От боли Хаято не слышит собственного крика и насмешливых голосов насильников, не понимает, когда его, наконец, отпускают. Ему зачем-то развязывают руки, и только тогда Гокудера отключается без всяких надежд на пробуждение.
Он приходит в себя от того, что чьи-то пальцы убирают с его лица слипшиеся от пота прядки волос. Открывает глаза, ожидая увидеть свет ламп под потолком, но вокруг темно и пахнет чем-то до боли знакомым. - Тише, тише, - успокаивающе шепчет кто-то. Гокудера не слушается, пытается встать и падает от острой боли в ребрах. Руки не связаны, и никто не бьет его по лицу, как он ожидает. Вместо этого Гокудеру мягко обнимают за плечи и прижимают к себе, и тогда он понимает, наконец, кто это. - Ямамото. – Разбитые губы болят, и голос такой, словно Хаято очень сильно простудился. Низкий, хриплый и надсадный. – Какого черта? В темноте удается разглядеть лицо Такеши – встревоженное, бледным пятном. Не улыбается, как обычно, и Гокудера ощущает острый приступ ненависти к самому себе и этому бейсбольному придурку. Он же знает. Наверняка знает. И Десятому расскажет, и Мукуро, и Рёхею… - Я тебя ненавижу, Ямамото, - зло шипит Гокудера. Он кричал бы, если бы мог. Горло изнутри царапают острые когти – Хаято долго кашляет, а Такеши сидит рядом и молчит. – Я тебя ненавижу, - повторяет Гокудера еще раз. – Зачем ты это сделал? Почему-то Гокудера твердо уверен: Ямамото вытащил его из этого ада. И хорошо, если один Ямамото, а не все хранители во главе с Десятым и Риборном. Такеши молчит, глядя на Гокудеру с нескрываемой жалостью. Гокудера сжимает пальцы на воротнике рубашки Ямамото, встряхивает – не сильно, слегка, на большее он сейчас не способен, - и шепчет, не переставая: - Зачем, зачем, зачем?.. Шепот сбивается, переходя в сдавленный хрип, Гокудера уже не пытается остановить текущие из глаз слезы. Он сам обнимает Ямамото за плечи, прижимаясь носом к груди – конечно, не плачет, просто слезы текут сами по себе. Такеши гладит его по голове, пальцы путаются в слипшихся от грязи волосах. Потом Гокудера шарахается в сторону, словно вспомнил что-то, шарит по карманам в поисках пачки сигарет. Она лежит рядом – Хаято дрожащими руками вытаскивает сигарету, берет у Ямамото зажигалку и затягивается, чувствуя, как стучат по мягкому фильтру зубы. Дым идет в легкие, по телу разносится спокойствие и какое-то безразличие ко всему – Гокудера устало проводит кончиками пальцев по губам и морщится от боли. - Все будет хорошо, - почему-то говорит Ямамото. Они оба сидят на полу, дома у Такеши, кажется, - Гокудера никогда не был здесь раньше. Хочется промолчать, и Гокудера отстраненно кивает. Он засыпает раньше, чем успевает докурить – сигарета гаснет, ударившись о пол. Ему снятся кошмары – отвратительное в своей детальности насилие, раскрывающееся палитрой красок, какие-то монстры, которых Хаято боялся в детстве, и Ямамото, которого нужно спасти. Трясина затягивает – Гокудера бежит и не успевает: пальцы смыкаются на секунду позже, чем надо, и Такеши поглощает черная липкая глубина. Всю ночь Ямамото сидит рядом с Гокудерой, держа его за руку. - Это всего лишь сон, - шепчет Такеши, когда Хаято начинает стонать сквозь сжатые зубы.
- Мне надо кое с кем разобраться, - говорит Гокудера, доставая из пачки очередную сигарету. - Я могу тебе помочь, - предлагает Ямамото. Хранитель Кольца Шторма только морщится, зажимая в зубах фильтр. - Мне не нужна твоя помощь. Ямамото пожимает плечами и безмятежно улыбается, глядя вслед уходящему Гокудере. Плохое предчувствие заставляет его пойти следом – чуть позже, и это «чуть позже» не дает Такеши покоя. Если бы он все-таки пошел, пусть даже Гокудера был против… Тогда бы ничего не случилось – в этом Ямамото уверен.
- Всего лишь сон, - повторяет Ямамото, когда Гокудера просыпается. - Заткнись, - шепчет Хаято. Он не хочет, чтобы Ямамото умолкал, очень не хочет, - но это же Гокудера, в конце концов. В комнате повисает тишина, такая же липкая и обволакивающая, как кошмары до этого. В окно бьют первые солнечные лучи, под глазами Такеши – темные круги. На себя Хаято даже смотреть не хочет, представляя, насколько это жалкое и убогое зрелище. - Где у тебя ванная? – спрашивает Гокудера. Он пытается встать, хватаясь за стену, но Ямамото удерживает его за руку, тянет на себя и целует в висок. Они вместе спускаются вниз, и Гокудера, пошатываясь, скрывается за дверью из матового стекла. Он садится, прислоняясь к ней спиной, и говорит – негромко, скорее себе, чем замершему с другой стороны Ямамото: - Все будет хорошо. «В конце концов, ты так сказал».
там максимум - R xD зато виден контраст между изнасилованием и тем, что было после.)) хотя, да, согласен, можно было сделать рейтинг чуть-чуть повыше там, где комфорт)
Автор, вы бог. И хорошо, что вы не написали больше рейтинг в комфорте, потому что если бы Ямамото полез с утешениями такого рода, его бы просто убили, и были правы.))) А так получилось все по-настоящему. Ужасно обидно, но правдиво. Спасибо.
Гость №1 спасибо ^^" рад, что нравится. Гость №2 вот я тоже подумал, что будет немного странно, если Ямамото полезет к Гокудере с чем-то серьезным) хотя бы из боязни сделать ему больно) у меня и поцелуев поэтому нет - у Гокудеры же губы разбиты все-таки.)
Жаль его... Думаю, было бы лучше, чтобы он не уходил один, а взял с собой Ямамото. *ревет* Гокудера-куун... Что эти сволочи с Вами сделали...
Умиляет забота Такеши. Просидеть всю ночь рядом с другом, с которым так ужасно поступили... Это ли не дружба? Хотя, по всей видимости, Такеши влюблен в Хаято... Но все равно: жертвовать собой ради близкого человека... Это *нет слов - одни эмоции*
Фейлон - он как сломанная кость, которую вправили неправильно - ничто его не излечит полностью, а если переломать снова и сложить заново - может вообще не срастись. (с)
написано шикарно)) и как яказал Ямо все будет в порядке..
-
-
03.02.2009 в 23:23автор извиняется за то, что он идиот Т__Т
Сны стали рваными и липкими. Гокудера погружается в них, как в трясину, и каждый раз боится, что не сможет проснуться.
- Ты только посмотри на него!
Хриплый, противный смех режет слух, Гокудера закрывает глаза, чтобы не видеть опухшее красное лицо главаря. Запах перегара, пота и дешевого одеколона бьет в лицо, и Хаято отчаянно пытается не дышать – только напрасно все. Чужие руки скользят по подбородку, задирают лицо высоко вверх. Гокудера открывает глаза и болезненно щурится, когда зажигаются звенящие синеватые лампы под потолком.
- Это же мальчишка из Вонголы.
Гокудера пытается вырваться, но грубые веревки на запястьях сковывают движения. Его бьют по лицу, наотмашь, из лопнувшей губы течет кровь. Больно, очень больно, только кричать он не имеет права.
- Молчишь, щенок? – За спиной главаря появляется еще одна фигура. Все, что видит Гокудера – длинный худой силуэт, а лампы нестерпимо режут глаза, даже сильнее, чем веревки – заломанные за спину руки. Второй наклоняется, очень близко, и Хаято удается разглядеть длинный нос с горбинкой и тонкие губы, искривленные в презрительной ухмылке.
- А он хорош, - неестественно высоким голосом говорит подошедший. Главарь скалится и утвердительно кивает.
- Даже более, чем…
Они уходят в сторону, говорят о чем-то шепотом – слов не разобрать. Гокудера пытается выпутаться из оков, только связали его хорошо, надежно. Шероховатая поверхность стены царапается о спину, ноют ребра – остается молиться, что кости целы.
Били его отчаянно, и так же отчаянно он пытался обороняться. Они в клочья разнесли полузаброшенное здание на окраине, удивительно, почему никто не появился на шум. А потом какому-то подонку удалось подобраться к Гокудере со спины – чем он ударил, Хаято так и не понял, но хранителя просто отбросило к стене, как щенка. Гокудера приходит в себя уже здесь, в каком-то гараже, судя по всему. Вокруг валяются металлические обломки, тряпки и канистры. От запаха бензина и дешевого алкоголя хочется отключиться – или, в крайнем случае, умереть.
Он обезоружен – динамит валяется метрах в пяти, там же лежит перочинный нож и пачка сигарет. Гокудера шипит от злости, судорожно пытается придумать какой-нибудь выход – ведь он есть всегда, верно?
Их много, все, как на подбор, в черных костюмах. Главарь вертит на указательном пальце пистолет, за пояс высокого заткнут нож в вычурном футляре – он как будто случайно отодвигает край пиджака в сторону, чтобы пленнику было видно. Бежать бессмысленно, усмехаются тонкие губы. Сидеть и ждать – еще хуже, думает Гокудера.
Секунды выходят слишком короткими, цифры путаются в голове. Гокудера встает – быстро, как ему кажется, бросается вперед и оказывается отброшенным к стене. Бок, в который врезался тяжелый ботинок, нестерпимо болит. «Какой идиотизм, - думает Хаято, пытаясь приподняться, - носить армейские ботинки под классический костюм…»
- Смотри-ка, щенок пытается кусаться, - зло смеется главарь, приседая рядом с Гокудерой.
- Нам не нужен конфликт с Вонголой, - неуверенно говорит высокий, замирая чуть в стороне. Он по-прежнему улыбается, только уже не так уверенно.
- Заметем следы, - пожал плечами главарь. – Не впервой.
- Но…
- Заткнись, - раздраженно перебивает главарь. – Просто заткнись. Ты сам сказал, что он хорош. Так давай развлечемся, а потом просто вышибем ублюдку мозги.
Гокудера смотрит на них чуть прищурившись. Слова воспринимаются с трудом, урывками, нестерпимо хочется курить и спать. Хаято смотрит туда, где лежат его сигареты. Далеко, он не дотянется.
Главарь встает и резко поднимает Гокудеру за воротник футболки. Грубо прижимает к стене и шепчет, растягивая мясистые губы в широкой ухмылке:
- Будь хорошим мальчиком.
Попытка поцеловать действует на Хаято отрезвляюще. Он отдергивает голову назад, едва не ударяясь затылком о стену, пытается вырваться, за что получает сильный удар в челюсть. Из разбитой губы снова течет кровь.
- Маленький подонок не хочет по-хорошему, - произносит высокий. – Придется немного вправить ему мозги.
Гокудеру бросают на какие-то тряпки, пропахшие бензином. От мерзкого запаха тошнит, тошнит от чужих пальцев, которые стягивают с бедер штаны, игнорируя ремень, тошнит от себя, от своей слабости и беззащитности. Попытка подняться – удар, попытка отползти – сильные руки сдавливают шею, заставляя Хаято прижиматься носом к липким тряпкам. Он поворачивает голову на бок, чтобы не задохнуться от вони.
- Какие мы узкие, - одобрительно хмыкает главарь. Гокудера сдавленно стонет от боли и стыда, закусывает поврежденную губу. По щекам текут слезы – конечно, он не имеет права плакать, но сил сдерживаться уже не остается.
Руки по-прежнему сведены за спиной. Боль в затекших запястьях уходит на второй план, когда главарь безуспешно толкается в напряженные мышцы. Гокудера слышит разочарованный вздох и охрипший от возбуждения голос:
- Принеси что-нибудь, чтобы смазать… Узкий, ублюдок…
Гокудера закрывает глаза и пытается отключиться. Хорошо, что его потом убьют. Хорошо, что его же кровь смоет этот позор. Хорошо, если никто не узнает.
Но сознание остается с ним до самого конца. От боли Хаято не слышит собственного крика и насмешливых голосов насильников, не понимает, когда его, наконец, отпускают. Ему зачем-то развязывают руки, и только тогда Гокудера отключается без всяких надежд на пробуждение.
Он приходит в себя от того, что чьи-то пальцы убирают с его лица слипшиеся от пота прядки волос.
Открывает глаза, ожидая увидеть свет ламп под потолком, но вокруг темно и пахнет чем-то до боли знакомым.
- Тише, тише, - успокаивающе шепчет кто-то. Гокудера не слушается, пытается встать и падает от острой боли в ребрах. Руки не связаны, и никто не бьет его по лицу, как он ожидает. Вместо этого Гокудеру мягко обнимают за плечи и прижимают к себе, и тогда он понимает, наконец, кто это.
- Ямамото. – Разбитые губы болят, и голос такой, словно Хаято очень сильно простудился. Низкий, хриплый и надсадный. – Какого черта?
В темноте удается разглядеть лицо Такеши – встревоженное, бледным пятном. Не улыбается, как обычно, и Гокудера ощущает острый приступ ненависти к самому себе и этому бейсбольному придурку. Он же знает. Наверняка знает. И Десятому расскажет, и Мукуро, и Рёхею…
- Я тебя ненавижу, Ямамото, - зло шипит Гокудера. Он кричал бы, если бы мог. Горло изнутри царапают острые когти – Хаято долго кашляет, а Такеши сидит рядом и молчит. – Я тебя ненавижу, - повторяет Гокудера еще раз. – Зачем ты это сделал?
Почему-то Гокудера твердо уверен: Ямамото вытащил его из этого ада. И хорошо, если один Ямамото, а не все хранители во главе с Десятым и Риборном.
Такеши молчит, глядя на Гокудеру с нескрываемой жалостью. Гокудера сжимает пальцы на воротнике рубашки Ямамото, встряхивает – не сильно, слегка, на большее он сейчас не способен, - и шепчет, не переставая:
- Зачем, зачем, зачем?..
Шепот сбивается, переходя в сдавленный хрип, Гокудера уже не пытается остановить текущие из глаз слезы. Он сам обнимает Ямамото за плечи, прижимаясь носом к груди – конечно, не плачет, просто слезы текут сами по себе. Такеши гладит его по голове, пальцы путаются в слипшихся от грязи волосах.
Потом Гокудера шарахается в сторону, словно вспомнил что-то, шарит по карманам в поисках пачки сигарет. Она лежит рядом – Хаято дрожащими руками вытаскивает сигарету, берет у Ямамото зажигалку и затягивается, чувствуя, как стучат по мягкому фильтру зубы. Дым идет в легкие, по телу разносится спокойствие и какое-то безразличие ко всему – Гокудера устало проводит кончиками пальцев по губам и морщится от боли.
- Все будет хорошо, - почему-то говорит Ямамото. Они оба сидят на полу, дома у Такеши, кажется, - Гокудера никогда не был здесь раньше.
Хочется промолчать, и Гокудера отстраненно кивает.
Он засыпает раньше, чем успевает докурить – сигарета гаснет, ударившись о пол. Ему снятся кошмары – отвратительное в своей детальности насилие, раскрывающееся палитрой красок, какие-то монстры, которых Хаято боялся в детстве, и Ямамото, которого нужно спасти. Трясина затягивает – Гокудера бежит и не успевает: пальцы смыкаются на секунду позже, чем надо, и Такеши поглощает черная липкая глубина.
Всю ночь Ямамото сидит рядом с Гокудерой, держа его за руку.
- Это всего лишь сон, - шепчет Такеши, когда Хаято начинает стонать сквозь сжатые зубы.
- Мне надо кое с кем разобраться, - говорит Гокудера, доставая из пачки очередную сигарету.
- Я могу тебе помочь, - предлагает Ямамото. Хранитель Кольца Шторма только морщится, зажимая в зубах фильтр.
- Мне не нужна твоя помощь.
Ямамото пожимает плечами и безмятежно улыбается, глядя вслед уходящему Гокудере. Плохое предчувствие заставляет его пойти следом – чуть позже, и это «чуть позже» не дает Такеши покоя. Если бы он все-таки пошел, пусть даже Гокудера был против… Тогда бы ничего не случилось – в этом Ямамото уверен.
- Всего лишь сон, - повторяет Ямамото, когда Гокудера просыпается.
- Заткнись, - шепчет Хаято. Он не хочет, чтобы Ямамото умолкал, очень не хочет, - но это же Гокудера, в конце концов. В комнате повисает тишина, такая же липкая и обволакивающая, как кошмары до этого.
В окно бьют первые солнечные лучи, под глазами Такеши – темные круги. На себя Хаято даже смотреть не хочет, представляя, насколько это жалкое и убогое зрелище.
- Где у тебя ванная? – спрашивает Гокудера. Он пытается встать, хватаясь за стену, но Ямамото удерживает его за руку, тянет на себя и целует в висок.
Они вместе спускаются вниз, и Гокудера, пошатываясь, скрывается за дверью из матового стекла. Он садится, прислоняясь к ней спиной, и говорит – негромко, скорее себе, чем замершему с другой стороны Ямамото:
- Все будет хорошо.
«В конце концов, ты так сказал».
-
-
03.02.2009 в 23:42-
-
04.02.2009 в 00:05старался передать атмосферу... так за какое такое загадочное что вы меня ненавидите?))
-
-
04.02.2009 в 00:07за отсутствие полноценного комфорта ГокудерыГоку - любимый персонаж, ну не могу я, когда его обижают *хлюпает носом*-
-
04.02.2009 в 00:11что автору пора фкойкуТ___________Тмой тоже х) точнее, один из любимых. ничего, обидчики наказаны, справедливость торжествует х))-
-
04.02.2009 в 00:16Не автору пора в койку, а героямНу, надеюсь...-
-
04.02.2009 в 01:20нца - это не ко мне %))ага ^^-
-
04.02.2009 в 01:21ну, изнасилование у вас бодренькое получилос - боже, что я говорю...угу-
-
04.02.2009 в 01:27хотя, да, согласен, можно было сделать рейтинг чуть-чуть повыше там, где комфорт)
-
-
04.02.2009 в 01:30-
-
04.02.2009 в 01:35-
-
04.02.2009 в 01:36-
-
04.02.2009 в 01:43-
-
04.02.2009 в 01:46-
-
04.02.2009 в 02:42я вас люблю, да.
-
-
04.02.2009 в 04:35автор раад. ^__^
-
-
04.02.2009 в 15:36-
-
04.02.2009 в 16:03-
-
04.02.2009 в 21:59спасибо ^^" рад, что нравится.
Гость №2
вот я тоже подумал, что будет немного странно, если Ямамото полезет к Гокудере с чем-то серьезным) хотя бы из боязни сделать ему больно) у меня и поцелуев поэтому нет - у Гокудеры же губы разбиты все-таки.)
-
-
04.02.2009 в 22:08Гость от 2009-02-04 в 15:36.
-
-
13.04.2009 в 15:53спасибо. очень понравилось.
-
-
30.04.2009 в 02:57-
-
30.04.2009 в 03:01спасибо.
автор.
-
-
06.05.2009 в 14:05-
-
15.10.2009 в 17:04Умиляет забота Такеши. Просидеть всю ночь рядом с другом, с которым так ужасно поступили... Это ли не дружба? Хотя, по всей видимости, Такеши влюблен в Хаято... Но все равно: жертвовать собой ради близкого человека... Это *нет слов - одни эмоции*
-
-
20.06.2010 в 01:23Жалко однако Гокудеру.
Но Ямамото пожалеет.ага.
-
-
04.10.2010 в 01:57-
-
27.06.2011 в 03:44